Эпоха глобального интернета, где информация свободно пересекала границы, а пользователи были гражданами «мира без проводов», подошла к концу. Национальные государства, напуганные скандалами с утечками данных, цветными революциями и кибервойнами, начали строить цифровые барьеры. Цифровой суверенитет — право страны контролировать информационные потоки, данные граждан и цифровую инфраструктуру на своей территории — стал новым императивом. Но где заканчивается защита национальных интересов и начинается цифровой протекционизм, ведущий к фрагментации Сети и технологической отсталости?
freepik.com
Три модели цифрового суверенитета: от Великого файрвола до регуляторной гегемонии
-
Железный занавес 2.0 (Китайская модель). Полный контроль через сочетание законодательных барьеров («Великий китайский файрвол»), технологических стандартов и выращивания национальных чемпионов (Alibaba, Tencent, Huawei). Суверенитет здесь достигается через изоляцию и создание параллельной, управляемой цифровой экосистемы.
-
Регуляторная гегемония (Европейская модель). GDPR, «Закон о цифровых рынках» (DMA) и «Закон о цифровых сервисах» (DSA) устанавливают глобальные стандарты защиты данных и конкуренции. Евросоюз, не создавая своих гигантов уровня Google, суверенно диктует правила их поведения на своей территории, экспортируя эти нормы в другие страны.
-
Техно-национализм (Американская модель). Суверенитет обеспечивается не регулированием, а технологическим доминированием. Контроль над ключевыми компаниями (Google, Meta, Amazon), стандартами (IP, облачные технологии) и цепочками поставок (полупроводники) делает США архитектором глобальной цифровой среды. Их суверенитет — в возможности влиять на всех.
Россия в поисках формулы: между автаркией и гибридной зависимостью
Российский путь — хаотичный симбиоз всех моделей в условиях кризиса и санкций:
-
Законодательный каркас: Пакеты законов («суверенный интернет», законы о данных, об отечественном ПО) формально создают основу для контроля.
-
Технологический разрыв: Санкции обнажили критическую зависимость от западного «цифрового стека» (от процессоров до корпоративного софта). Импортозамещение в IT идет тяжело, порождая гибридную среду: госсектор переходит на отечественные аналоги (часто незрелые), бизнес и население ищут обходные пути для доступа к глобальным сервисам.
-
Парадокс данных: При строгих законах о локализации данных реальный контроль за их потоками и безопасностью остается слабым. Возникает худший из сценариев — изоляция без суверенитета, когда страна ограничивает доступ к технологиям, но не способна создать конкурентоспособные аналоги.
Глобальные последствия: рождение «сплнтернета»
Борьба за цифровой суверенитет ведет к фрагментации глобального интернета на ряд «цифровых юрисдикций» (splinternet):
-
Разрыв технологических цепочек: Разные стандарты связи (5G/6G), облачных протоколов, систем идентификации.
-
Новые барьеры для бизнеса: Компаниям приходится создавать отдельные продукты и инфраструктуру под каждую юрисдикцию, что убивает эффективность.
-
Рост киберконфликтов: Цифровые границы становятся новым полем для силового противостояния, хакерских атак и информационных войн.
Вместо заключения: Суверенитет как ответственность, а не как стена
Истинный цифровой суверенитет — это не физическое отключение от мировых магистралей. Это:
-
Стратегическая автаркия в ключевых технологиях: Способность в кризис обеспечить работу критической инфраструктуры (энергосети, финансы, госуправление).
-
Конкурентоспособность на глобальном рынке: Создание продуктов и сервисов, которые востребованы не только внутри страны, но и в дружественных юрисдикциях.
-
Влияние через стандарты: Умение не просто закрываться, а предлагать миру собственные технологические и регуляторные решения.
Для России вызов заключается в том, чтобы избежать соблазна простого «закрытия люка». Задача — не построить цифровой заповедник, а совершить болезненный переход от сырьевой модели к технологическому суверенитету, основанному на компетенциях, а не только на границах. В противном случае страна рискует оказаться в «цифровом гетто» — изолированной, технологически зависимой и неспособной влиять на правила игры в новом, расколотом мире.
